Page 2 - 11_12_09
P. 2
2 Книга памяти
68 лет назад под Москвой решалась судьба не только всей Москвы, но и всей
нашей Родины. В этом номере мы знакомим вас с фрагментом очерка
Константина СИМОНОВА, написанного в 1942 году – буквально по следам великих
событий...
МОСКВА
... Что ты брови насупил,
Боль души пересилив,
Дальше мы не отступим,
Дальше – сердце России.
А. Фатьянов
Она так красива, мы так привыкли к ее красоте, что чувством по Москве, поднимись на Воробьевку или на
порой перестаем замечать ее. Но стоит уехать из нее Поклонную гору, где когда-то стоял Наполеон, и посмот-
на полгода, на месяц, на неделю, как она будет вырас- ри вниз, посмотри по сторонам от себя, как велик и ве-
тать в твоей памяти утром, днем, вечером. Прекрасная, ликолепен город. Нет, ты не можешь дольше минуты жить
необыкновенная, почти сказочная. с этим чувством, ты не можешь дольше минуты пред-
ставлять себе, что все это не твое. Это – твое. Немецкие
Розовато-холодный осенний рассвет встает позади солдаты читали «Фелькишер беобахтер»: «Москва в огне,
Кремля, над зубцами стен и коническими остриями ба- – было написано там, – Москва в огне, она горит с пяти
шен. Темная ноябрьская вода бесшумно струится под концов». Исхудавшие немки слушали по утрам немецкое
высокими мостами, под Москворецким, Каменным, радио: «Мы разбомбили Москву, – кричало радио, – раз-
Крымским, Бородинским. Если стать на Бородинском бомбили. И то, что осталось в ней, будет скоро нашим».
мосту, где над тяжелыми пролетами высятся гранитные На двадцати языках, на немецком и французском, гол-
эмблемы воинской славы, где за сто верст позади – Бо- ландском и польском, на итальянском и финском, на ру-
родинское поле, а впереди – Кремль, можно окинуть мынском и венгерском, над раздавленной, над опроки-
взором Москву, пустынные утренние набережные; там нутой навзничь Европой ревело, орало наглое
за поворотом реки высятся воздушные серебряные цепи торжествующее радио. На двадцати языках Москва горе-
Крымского моста, с другой стороны, над рекой, с лег- ла, Москва рушилась, Москва переходила в немецкие
ким свистом пролетают кажущиеся отсюда маленькими руки.
вагончики метро. А туда, наверх, от моста начинается
Арбат с его переулками и переулочками, со Староконю- Попробуйте вспомнить первый день войны в Москве.
шенными, Скатертными, Хлебными, с узкими улочками, Нет, мы не хотели воевать, и этот день был трудным и
сами названия которых говорят о профессиях старых невеселым. Но какое в нем было спокойствие, какая твер-
русских мастеров, заселявших их, строивших этот го- дость, какое молчаливое единство всех помыслов и ча-
род для себя и потомков, строивших его золотыми ру- яний народных. Как спокойно Москва погасила свои огни,
ками, веселой песней, крепким словом, всей своей ши- как она быстро и решительно привыкла к мысли о неиз-
рокой русской душой. бежности воздушного нападения, как она мужественно
встречала войну.
Попробуй на минуту представить себе, только на одну
минуту, что ты больше не москвич, что ты бездомен, что
у тебя нет этого города, что у тебя отняты немцами его
дома, улицы, бульвары, отнято все, что составляет Моск-
ву, самое милое русскому сердцу слово, пройдись с этим
Радость № 11–12 2009 г.
68 лет назад под Москвой решалась судьба не только всей Москвы, но и всей
нашей Родины. В этом номере мы знакомим вас с фрагментом очерка
Константина СИМОНОВА, написанного в 1942 году – буквально по следам великих
событий...
МОСКВА
... Что ты брови насупил,
Боль души пересилив,
Дальше мы не отступим,
Дальше – сердце России.
А. Фатьянов
Она так красива, мы так привыкли к ее красоте, что чувством по Москве, поднимись на Воробьевку или на
порой перестаем замечать ее. Но стоит уехать из нее Поклонную гору, где когда-то стоял Наполеон, и посмот-
на полгода, на месяц, на неделю, как она будет вырас- ри вниз, посмотри по сторонам от себя, как велик и ве-
тать в твоей памяти утром, днем, вечером. Прекрасная, ликолепен город. Нет, ты не можешь дольше минуты жить
необыкновенная, почти сказочная. с этим чувством, ты не можешь дольше минуты пред-
ставлять себе, что все это не твое. Это – твое. Немецкие
Розовато-холодный осенний рассвет встает позади солдаты читали «Фелькишер беобахтер»: «Москва в огне,
Кремля, над зубцами стен и коническими остриями ба- – было написано там, – Москва в огне, она горит с пяти
шен. Темная ноябрьская вода бесшумно струится под концов». Исхудавшие немки слушали по утрам немецкое
высокими мостами, под Москворецким, Каменным, радио: «Мы разбомбили Москву, – кричало радио, – раз-
Крымским, Бородинским. Если стать на Бородинском бомбили. И то, что осталось в ней, будет скоро нашим».
мосту, где над тяжелыми пролетами высятся гранитные На двадцати языках, на немецком и французском, гол-
эмблемы воинской славы, где за сто верст позади – Бо- ландском и польском, на итальянском и финском, на ру-
родинское поле, а впереди – Кремль, можно окинуть мынском и венгерском, над раздавленной, над опроки-
взором Москву, пустынные утренние набережные; там нутой навзничь Европой ревело, орало наглое
за поворотом реки высятся воздушные серебряные цепи торжествующее радио. На двадцати языках Москва горе-
Крымского моста, с другой стороны, над рекой, с лег- ла, Москва рушилась, Москва переходила в немецкие
ким свистом пролетают кажущиеся отсюда маленькими руки.
вагончики метро. А туда, наверх, от моста начинается
Арбат с его переулками и переулочками, со Староконю- Попробуйте вспомнить первый день войны в Москве.
шенными, Скатертными, Хлебными, с узкими улочками, Нет, мы не хотели воевать, и этот день был трудным и
сами названия которых говорят о профессиях старых невеселым. Но какое в нем было спокойствие, какая твер-
русских мастеров, заселявших их, строивших этот го- дость, какое молчаливое единство всех помыслов и ча-
род для себя и потомков, строивших его золотыми ру- яний народных. Как спокойно Москва погасила свои огни,
ками, веселой песней, крепким словом, всей своей ши- как она быстро и решительно привыкла к мысли о неиз-
рокой русской душой. бежности воздушного нападения, как она мужественно
встречала войну.
Попробуй на минуту представить себе, только на одну
минуту, что ты больше не москвич, что ты бездомен, что
у тебя нет этого города, что у тебя отняты немцами его
дома, улицы, бульвары, отнято все, что составляет Моск-
ву, самое милое русскому сердцу слово, пройдись с этим
Радость № 11–12 2009 г.
